Всеволод Багрицкий, Ольга Берггольц, Семен Гудзенко, Евгений Долматовский, Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Николай Майоров, Давид Самойлов, Константин Симонов, Борис Слуцкий, Александр Твардовский – имена этих поэтов навсегда связаны с войной. Из 944 членов Союза писателей, ушедших на фронт, не вернулись – 417 человек. «Полумужчины, полудети, в войну ушедшие из школ... Да мы и не жили на свете, – наш возраст в силу не вошёл. Лишь первую о жизни фразу успели занести в тетрадь, – с войны вернулись мы и сразу заторопились... умирать», - писал Александр Межиров.

Осмысливая прошлое, мы всегда сталкиваемся со временем настоящим, ибо война, связанная со смертью соотечественников, близких родственников, никогда не бывает в прошлом, она всегда сейчас. Это очень личная тема, какого бы возраста ни был человек, фронтовик или знающий о войне по рассказам отцов, молодой с интересом и тревогой вглядывающийся в такие молодые, но совсем незнакомые лица в семейных альбомах.

Но только пусть под именем моим

Потомок различит в архивном хламе

Кусок горячей, верной нам земли,

Где мы прошли с обугленными ртами

И мужество, как знамя, пронесли

—писал Николай Майоров в стихотворении «Мы» (1940 г.). В «архивном хламе» сохранились самые разные сокровища – испещрённые правкой рукописи, письма с вложенными в конверты засушенными цветами с передовой, видавшие виды удостоверения и наградные листы, обгоревшие фотографии. Но пробитые снарядом строки стихов – документ обжигающей правды. «Кончился бой. Теперь отдохнуть. Ответить на письма... И снова в путь!» – строчки из стихотворения «Ожидание» из фронтовой сумки Всеволода Багрицкого, в которой сохранился маленький архив убитого в феврале 1942 г. молодого поэта. Те, что вернулись с войны, должны были договорить за погибших. «Мальчики державы» - по определению Давида Самойлова, - время жизни которых начали отсчитывать 1917-1918 годы. Великие романтики и патриоты. Все вместе они вписали кровью и слезами неповторимую страницу в великую книгу русской лирики. Стихи Николая Майорова о войне, вернее, о её предчувствии от имени «мы–поколения» входят в список лучших произведений наряду с творчеством Константина Симонова и Александра Твардовского, Анны Ахматовой и Ольги Берггольц. Незаурядным и трагичным вышел путь его литературного признания – он стал членом Союза писателей посмертно. Николай Майоров, как сказал его наставник по поэтическому семинару, П. Антокольский, навсегда в людской памяти останется молодым, как и его строчки:

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете, как миф,

О людях, что ушли, не долюбив,

Не докурив последней папиросы.

Д. Данин, который рекомендовал принять Майорова в Союз писателей СССР посмертно, отмечает, что его литературное наследство – «это сто страниц, три тысячи строк». Он не дожил три месяца до своего 23-летия – несправедливо короткий срок для человека, которому было что сказать, и он умел это делать профессионально и точно, что отмечали и сверстники, и маститые литераторы.

Я полюбил весомые слова,

Просторный август, бабочку на раме

И сон в саду, где падает трава

К моим ногам неровными рядами.

Лежать в траве, желтеющей у вишен,

У низких яблонь, где-то у воды,

Смотреть в листву прозрачную

И слышать,

Как рядом глухо падают плоды.

Не потому ль, что тени не хватало,

Казалось мне, вселенная мала?

Движения замедленны и вялы,

Во рту иссохло. Губы как зола.

Куда девать сгорающее тело?

Ближайший омут светел и глубок.

Пока трава на солнце не сгорела,

Войти в него всем телом до предела

И ощутить подошвами песок!

И в первый раз почувствовать так близко

Прохладное спасительное дно.

Вот так, храня стремление одно,

Вползают в землю щупальцами корни,

Питая щедро алчные плоды, –

А жизнь идёт, – всё глубже и упорней

Стремление пробиться до воды,

До тех границ соседнего оврага,

Где в изобилье, с запахами вин,

Как древний сок, живительная влага

Ключами бьёт из почвенных глубин.

Полдневный зной под яблонями тает

На сизых листьях тёплой лебеды.

И слышу я, как мир произрастает

Из первозданной матери – воды.

«Август», 1939 г.

В момент написания этого стихотворения Николай Майоров был студентом II курса исторического факультета МГУ и слушателем Вечернего Литературного института ССП. В своей автобиографии при поступлении в Литинститут он отметил, что уже несколько лет пишет стихи и имеет публикации в университетской многотиражке. К сожалению, она так и осталась единственным прижизненным изданием произведений поэта.

Поэтическое наследие Майорова сохранилось не в полном объеме – многие его произведения пропали после его отправки на фронт Великой Отечественной войны. История про исчезнувший чемодан с вещами и рукописями неоднократно встречается в воспоминаниях людей из его окружения.

В фондах РГАЛИ хранятся материалы, связанные с жизнью и творчеством Николая Петровича Майорова, их немного – немногим более 30 листов со стихами, письмами и фотоснимками. Попали они в архив разными путями – из семьи его погибшего на фронте товарища Михаила Кульчицкого, от невесты и адресата писем Майорова военных лет Ирины Пташниковой, из редакции журнала «Знамя», из Литинститута им. Горького...

Николай Майоров – сын простого ивановского рабочего – приехал Москву в 1930-е, когда столица распахнула свои двери для провинциалов. Вместе с ним отправились его школьные друзья – известный в будущем театральный педагог Константин Титов и Николай Шеберстов, который рисунками оформлял рукописные сборники стихов Майорова. Именно Н. Шеберстову, ставшему в дальнейшем видным художником и автором известных советских плакатов, оставила свой адрес Ирина Пташникова перед отправкой в Ташкент в 1941 году. Тот адрес, на который Майоров так недолго писал ей фронтовые письма. Последняя встреча Николая Майорова и Ирины Пташниковой состоялась в день отправки группы студентов на «спецзадание», еще до того, как поэт принял решение уйти на фронт добровольцем осенью 1941 года. Константин Кузьминский писал в 1-м томе «Голубой лагуны»: «Символом нашего времени стало поколение погибших... Три выпуска Литинститута погибло в первые два месяца войны».

Старший брат Николая Майорова Алексей был еще с 1930-х гг. летчиком-истребителем, чем поэт очень гордился. Отсюда и культ лётчика в его стихах, а Иваново в его поэзии – «город, где живут лётчики-герои, которые готовы во имя высоты пожертвовать собою». Среди рукописей Майорова в РГАЛИ есть стихотворение «Авиатор» («Рассвет сочится, будто в сите…»), в сборнике «Мы» оно приводится под названием «Торжество жизни». На обратной стороне листа с набранным на машинке текстом, рукой редактора написано, что стихи эти «для “Знамени” не подходят. Вернуть автору»...

Стихи Николая Майорова уже не постареют, точно так же, как не постареет их автор, погибший в молодости и навсегда оставшийся молодым. К его творчеству и биографии, в которых достаточно белых пятен, исследователи обращаются и сейчас. Самое первое издание, в которое вошли воспоминания о нем и его стихи, было выпущено в «Молодой гвардии» уже в 1962 г. под заглавием «Мы» – одноименного одному из самых сильных произведений поэта. В этой книге, даже спустя более полувека, очень точно сформулирован ответ на вопрос, почему сейчас имя Николая Майорова не забыто. «Стихи его отмечены ярким жизнеутверждающим талантом. Поэт уверенно выходил на свою самостоятельную поэтическую дорогу, шёл к лирике больших чувств и высокой гражданственности. Николаю Майорову присуще удивительно острое чувство времени – черта истинного поэта. Он писал об искренней мужской любви, о подвиге, о своём поколении. Судьба поэта, судьба поколения слились в стихах Николая Майорова воедино».

Пусть помнят те, которых мы не знаем:

Нам страх и подлость были не к лицу.

Мы пили жизнь до дна и умирали

За эту жизнь, не кланяясь свинцу.

1941 г.